– Потерпи, птичка, – продолжал Антон, говоря все тем же низким баритоном. – Скоро все пройдет.

Я с силой впилась в его плечи, когда парень начал двигаться во мне. Из глаз брызнули слезы.

– Тихо, девочка моя, – шепчет Антон, поглаживая меня по голове, а я его в этот момент ненавижу с такой силой, что хочется от несправедливости выть на луну.

От каждого его движения меня внутри всю разрывает на части. Пытаюсь абстрагироваться от того, что сейчас происходит между ног и сосредоточиться на чем-то постороннем. Видимо, удовольствия от первого секса я не получу. Толчок, и я чувствую, как боль чуть отступает, потому что внутри все становится влажным. Еще толчок, и меня наполняет неопределенное чувство заполнености. Я прогибаю спину навстречу парню, и он входит в меня полностью. Я чувствую это сквозь струящиеся по щекам слезы. Умопомрачительный оргазм, смешанный с болью и наслаждением, захватил меня в свой бешеный торнадо. Мне кажется, я даже забыла, как следует дышать, и если бы не Антон, то непременно задохнулась бы. Его губы нежно тронули мои, и рука, еле касаясь кожи, пробежалась, невесомо прокладывая дорожку от впадинки на шее до того тугого узелка, что сейчас пылал от возбуждения. Меня трясет в дикой лихорадке, я цепляюсь за его плечи, и когда его палец чуть надавливает на клитор, а он сам начинает двигаться во мне, еще одна волна оргазма, разбивая все на своем пути, накрывает меня с новой силой. Тихий стон вырывается сквозь мои стиснутые зубы. Антон наращивает темп, доводя меня до феерического состояния. Еще толчок, и меня заполняет всю до краев горячая лава очередного оргазма.

Силы покинули меня мгновенно. Я разжимаю кольцо рук и откидываюсь на мягкие подушки. Антон не отпускает, прижимает к себе, а я бы тоже с радостью хотела это сделать, но мышцы словно превратились в желе, совсем отказывались слушаться.

Минута. Прошла целая минута, прежде чем Антон отпустил меня, а сам встал с кровати и, глянув на меня, тут же отвернулся. Я прикрыла глаза, а щеки предательски вспыхнули румянцем. Почему он на меня так действует? Ведь то, что произошло между нами, должно раскрепостить, размыть все недомолвки и преграды между нами, но я абсолютно точно чувствую, что все получилось наоборот.

В голове шумело от переизбытка чувств, что сейчас кипели во мне, словно в проснувшемся вулкане. Держу Вику в объятиях, а самого ломает, выворачивают наизнанку противоречивые чувства, что вспыхивают мелкими искрами и вмиг разрастаются настоящим пламенем, готовым поглотить все вокруг.

Сжимаю чуть сильнее ее хрупкое тело и чувствую, что, если сдавлю еще, могу что-то ей сломать. Разжимаю кольцо рук и встаю с кровати. Нужно валить. Иначе…

Оглядываюсь на девчонку, а на ее лице застыла блаженная улыбка. Прикрытые глаза и приоткрытые губы манят. Зовут обратно в постель, но в голове проносятся другие, совсем ненужные образы и мысли. В голове будто беззвучно щелкнуло – и вот уже через секунду смотрю на Вику другими глазами: кажется, что за скромной улыбкой и румянцем, что сейчас играет на ее скулах, она скрывает свою алчную сущность. И не важно, что с ней случилось вчера – это все можно было и подстроить. Даю себе мысленную затрещину, но зерно сомнения уже посеяно в душе. Разве можно так играть? Ну, допустим, что все вчерашнее было случайным совпадением, но вот это? Все это, что она сейчас сделала, ради чего? Ради денег? Я же видел вспыхнувший интерес в ее глазах, когда она рассматривала дом, как расспрашивала про жену. Зачем? Ради праздного любопытства? А секс? Разве можно было его назвать одноразовым?

Нет, теперь, конечно, он не одноразовый. Теперь я лишил ее девственности и, как истинный джентльмен, должен на ней жениться. Натягиваю вещи и, оглядываясь на Вику, замечаю, как ее лицо уже залилось краской, а россыпь мелких веснушек видна сильнее. Руки так и тянутся обнять и приласкать, успокоить ее, сказать пару нежных слов. Но вместо этого ровным голосом говорю:

– Одевайся, нужно ехать.

Делаю шаг в сторону двери, но внутренний голос умоляет, чтобы она остановила меня. Чтобы сказала хоть слово, и я останусь, брошу все к чертовой матери и поверю, что она меня хотела так же, как я ее. Так, что крышу сорвало напрочь.

«Останови, – мысленно прошу ее, – и я выкину все эти дурацкие мысли из головы, которые роятся стаей диких пчел, жаля и кусая распаленный мозг».

Я медлил, не хотел выходить, но Вика молчала. Толкнул дверь, та поддалась и бесшумно открылась наружу. В голове проскользнула мысль о том, что закрывал ее до щелчка. Делаю шаг в коридор, последний раз смотрю на Вику. Она опустила глаза, так и не проронив ни слова. Ну, что ж, значит, так тому и быть.

Выхожу в коридор, и в нос ударяет знакомый сладковатый запах. Скулы свело от того, что я сильно сжал челюсть. Принесла нелегкая. Широкими шагами покидаю коридор и иду, как гребаная ищейка, на запах. Слышу в кухне громыхание посуды.

Раз… сердце пропускает удар.

Два… и мне кажется, я знаю, зачем приехала Лика.

Три… останавливаюсь в дверном проеме кухни и, подперев плечом дверной косяк, созерцаю свою бывшую жену.

– Привет, дорогой, – не поворачиваясь ко мне, щебечет Лика, – ты все, все дела закончил? – слышу в ее голосе издевку. – Не могу найти турку. Может, твоя новая пассия поможет? – она наконец-то поворачивается ко мне лицом, и я морщусь от увиденного. Как, оказывается, за год активных пьянок и гулянок человек может измениться.

Сейчас на Лике хоть и были неизменно дорогие вещи, дорогой парфюм наполнил приятным ароматом воздух, а волосы идеально уложены, но пропитое лицо навряд ли чем-то можно украсить, и даже тонна косметики не помогла скрыть последствий вчерашнего дня.

– И тебе, Лика, привет, – мой холодный, как сталь, голос едва не порезал язык. – Ты что тут забыла? – вопросительно выгнул бровь.

– Ну, как «что»? – на ее губах играет загадочная улыбка. – Я вообще-то приехала за детьми, милый. Погостили в деревне и хватит. Все-таки, знаешь, – она наконец-то прекратила поиски, – они родились в столице. Вот в ней пусть и живут.

Выпрямившись, бывшая выпятила накрашенные красной помадой губы и вперила в меня свой взгляд, в котором ясно читалась победа надо мной.

Конечно, я бы мог сказать очень много, но законные права на мальчишек были у Лики, и спорить с ней сейчас я просто не имел права. Потому что не те слова, сказанные в ее адрес, могли бы привести к тому, что она побежит жаловаться папаше, а он, в свою очередь, напряжет адвокатов, которые добьются в суде ограничения моего общения с мальчишками. Я так глубоко погрузился в раздумья над сложившейся ситуацией, что не услышал, как хлопнула дверь комнаты для гостей, и оттуда вышла Вика. Только лишь скользнувший в глазах Лики интерес и внимательный ее взгляд через мое плечо заставили меня развернуться и практически столкнуться с девушкой.

И снова мне пришлось ловить ее, дабы избежать ее падения. Вика вцепилась в мою руку, больно впившись ногтями. Я сжал челюсть, но ничего не сказал. Только лишь прижал ее к себе, вдохнул запах секса, который окутывал девушку. Зарылся пальцами в ее волосы. Все это продолжалась несколько секунд, но это было так волшебно, будто на эти мгновения время остановилось для всех, кроме нас.